Лев Николаевич Толстой

Высказывания о Л. Н. Толстом

"Когда в литературе есть Толстой, то легко и приятно быть литератором, так как Толстой делает за всех. Его деятельность служит оправданием тех упований и чаяний, какие на литературу возлагаются, < > пока он жив, дурные вкусы в литературе, всякое пошлячество, < > озлобленные самолюбия будут далеко в тени. Только один его нравственный авторитет способен держать на известной высоте так называемые литературные течения и настроения». (А.П. Чехов)

«Каждая строчка Л.Н. Толстого жадно ловится на лету не только нашей журналистикой, но и печатью всех государств Европы». Никогда еще русское слово нe имело такого могущества, никогда еще русское слово не приобретаю такого влияния и не поднимаюсь до такой ослепительной высоты, как в словах и мыслях Льва Тол­стого."

«Журнал журналов и энциклопедическое обозрение».1903 г

«Вы наш, журналистов, старший товарищ, старейшина. Одно сознание: «Да ведь я по профессии товарищ Толстого - я убежден - спасло не одного журналиста от нравственного падения».
Михаил Лемке. 1902 г.

«Толстой для нас больше, чем великий писатель. Он - как бы живой, облеченный в плоть и кровь символ достоинства печатного слова». // Русское богатство. - 1902. - № 8. (Н. К. Михайловский)

«Толстой поднял печатное слово на высоту, недосягаемую для преследования...
Да, он поднял свободное слово на такую высоту, перед кото­рой преследование бессильно... Нас ободряет то, что он вынес свет свободной совести и слова за пределы угнетения». (В. Короленко)

"Два царя у нас: Николай II и Лев Толстой. Кто из них силь­нее? Николаи II ничего не может сделать с Толстым, не может по­колебать его трон, тогда как Толстой, несомненно, колеблет трон Николая. ...
 

Лев Толстой - это первый и единственный русский писатель, который раньше всех испы­тал полную свободу на русской земле... Он был исключением из общего правила". (A. C. Суворин. Дневник. 1901 г.)

Владимир Набоков, войдя в аудиторию, чтобы объяснить американским студентам, что такое русская литература, распорядился поплотнее задернуть шторы.

 - Темно? — спросил он и, получив подтверждение, попросил включить один софит.
- Стало светло? — спросил он. — Это — Пушкин. Теперь включите второй. - Светлее? Это — Чехов. Теперь раздерните шторы. В аудиторию ворвался солнечный свет. Это — Толстой!»